«ВСТРЕЧИ С РЕКОНЬЮ»: ПУТЕВЫЕ ЗАМЕТКИ ДИМИТРИЯ МИХАЙЛОВА
1. ЧЕСМА ИЛИ «БРАТЬЯ И СЕСТРЫ»
- У Вас клиенты, а у меня братья и сестры...
Пауза.
Мы с настоятелем стоим на паперти Чесменской церкви. Лето, солнце, за нашей спиной по лесам ползают люди, пытаясь содрать с Чесмы специальную краску, которой ее "защитили" ретивые моряки в бытность музеем "Чесменская победа". Краска не дает кирпичу "дышать", и он пропитался влагой, штукатурка сыплется, плесень появилась.
У нас с отцом Алексеем безмятежно-дружественные лица. Только его скрещенные руки и крепко расставленные ноги плюс поворот корпуса говорят, что происходит то, что у военных называют боевым контактом. Батюшка ниже ростом, крепкий, уверенный в себе, одет совсем по-штатскому, в свитер и брюки.
Это разговор был одним из ключевых эпизодов моей жизни. Вскоре мне позвонит мой бывший знакомый по Народному фронту Леня, впоследствии ушедший к бандитам, и скажет: "Нам нужны умные люди". И я разом вспомню Чесму, отца Алексея и этот разговор - и, вежливо, но твердо отказав Лене, уже не пойду, а побегу в церковь.
На втором ярусе, свесив ноги, сидит и старательно скребет шпателем моя жена Люда, рядом с ней огромного роста мужик пытается наносить дозированные удары топором, от которых штукатурка отпадает целыми кусками, периодически прося у Бога прощения, что не рассчитал.
Впоследствии нам предстоит близко познакомиться с Борисом. Восемь месяцев он будет повторять на все лады: "Работать надо!", - выражая в доступной мне, некрещеному, форме основополагающую истину Православия. Здесь нужны не столько умные, сколько работящие. С этим рефреном мне предстоит, говоря высоким штилем, полить потом и слезами покаяния весь фасад, а также часть кровли и внутреннего убранства храма.
Денек сегодня ужасный, несмотря на солнышко.
С утра я был в Ольгино, где мне предложили ... 30 рублей. Это вместо 150! Я попробовал объяснить начальнику цеха - семья есть хочет. Он мне указал на стоящие по стенам окна, двери и заготовки.
- Выноси и продавай, разрешаю.
- Но это же воровство.
- А денег нет и не знаю, когда будут.
- Вам стыдно...
- Да брось ты...
Я положил деньги на верстак и по-возможности гордо удалился. Так бесславно закончилась первая попытка честно зарабатывать на жизнь трудами рук своих.
Золотая лихорадка перестройки многих таких как я, ни на что не годных людей с дипломами и амбициями, сделала умелыми ловцами рыбки в мутной воде. Многим "поднявшимся" тогда и "крутым" сейчас бизнесменам стыдно будет вспомнить те времена. А народ смотрел, не столько осуждая, сколько завидуя, как мы грешим. Непросто было покинуть мир тружеников уютных офисов, делающих деньги из воздуха и не боящихся зоны, а боящихся бандитов и друг друга. Но оказалось, что уйти – это еще не все. Мало было понять, что бизнес такая же грязь как политика, такая же ложь, как коммунизм и такая же показуха, как советская наука. Надо было найти альтернативу.
Путь из мира сего в Церковь – это сплошное минное поле. Помню, в ответ на мой рассказ о себе один деляга от оккультизма, возглавлявший такой же эфемер, как мое малое предприятие, с потрясающим по наглости названием "православная школа астрологии", сказал, как-то криво усмехнувшись: "Чистоты, значит, захотелось..." Но предложил перспективную интеллектуальную работу. Многое забывается, но эту бесовскую иронию помню хорошо.
Первое время в Церкви я не мог читать без слез молитву ко причащению - дойду до слов "...моего всячески ожидая обращения" и начинаю плакать. Только тому, кто падал ниже предела человеческого милосердия, ведомо, как Бог всячески ожидает нас. Не всем людям из моего прошлого хватило сил простить меня, а в отношении моих церковных знакомых я почти уверен, что наше доброе отношение друг ко другу во многом следствие недостатка информации. Но я твердо знаю, что Бог всячески хочет простить и научить нас прощать.
Проходя мимо бывшего офиса, всего в ста метрах от Чесмы, вдруг решил зайти в церковь. Люда наверняка там, скажу все как есть и провожу домой. Пока я подходил, на крыльцо вышел невысокий человек с залысиной, и внимательно уставился на меня. Я стараюсь не отвечать на взгляд, чтобы "не цеплять" человека, иду, высматривая Люду на лесах. Боковым зрением отмечаю, что человек идет поодаль за мной, так вместе мы и обходим храм. Наконец я вижу Людмилу и после ее приветствия понимаю, кто за мной идет. Ах вот как, ну и хорошо, я и сам хотел повстречаться.
Сказать, что я ревновал жену к Богу или к батюшке - ничего не сказать. Было что-то большее, отчаяние перед силой, которая встала на пути невидимо и непреодолимо. Сперва жена зашла в церковь со мной, сам привел. Потом стала ходить на службы. А потом и вовсе бросила нашу домашнюю стройку, когда настоятель призвал на проповеди прихожан помочь с ремонтом храма. Я ничего не мог понять, что происходит, было страшно и тоскливо. Так что встреча наша с Вами, батюшка, очень даже кстати. Разворачиваюсь и иду к нему. Точно сейчас не помню, как начался диалог наш. Помню какие-то приглашения, кажется завхозом и что-то про столярку. А потом пошли мировоззренческие вопросы. Отец Алексей сбоку взглянул и спросил:
- Вы некрещеный?
- Да.
- Ну, не беда, крестим.
- Батюшка, я ведь неверующий.
- Вера придет.
- И еще одно обстоятельство. Я занимаюсь астрологией.
- Да, это бывает. Книжки читаете, гороскопы рисуете, да? Сами для себя, другим-то ведь не рассказываете про будущее?
- Да нет, рассказывать не рассказываю, но людей консультирую.
- Но денег-то не берете?
- Беру, батюшка.
Пауза. О чем он думает? Подставил я Люду, однако, скомпрометировал прихожанку. Как бы это исправить? Начинаю с декларации лояльности, вечно я пытаюсь навести мосты.
- Я думаю, что на этой земле Церковь исторически одна. Одна она имеет право здесь стоять.
- Но вы же боретесь с ней.
- Нет. Я даже посылал людей к вам.
- Все посылают в Церковь.
Это что-то новое. Плохо ты, отец, знаешь нашего брата, каких только деятелей я не встречал, далеко не все посылают. Но спорить не хочу.
- Знаете, к Богу ведут разные пути. Это как восхождение на гору, у всех свои маршруты.
- Это если смотреть сверху…
- Да, сверху…
- …когда вот там и сям идут вверх по склону люди, на вершине Бог, а еще выше – ты.
- Человеку бывает нужен и астролог, и священник.
- Только нельзя быть плохим инженером и хорошим астрологом. В древности астрологи были не чета вам. Жрецы были.
- Обидно. А не вспомнить ли нам о Великом Инквизиторе: там ведь про вашего брата тоже сказано - мы не с Тобой, мы с ним...
Помню, что-то натянулось до предела и разговор пошел не только на словах. Отец Алексей собрался, слегка опустив голову и скрестив плотно руки. Я постарался этого не делать, даром что ли изучал язык тела. Не покажу тебе, что со мною, я спокоен, потому что я не служу злу. А отец Алексей, без паузы, отвечает мне в лад:
- ... мы с Ним, Распятым и Воскресшим.
И, обернувшись на церковные двери, вызывающе смотрит на меня:
- За мной Господь Иисус Христос, а вот кто за Вами?
И из меня тоже без паузы в порыве этого быстротекущего боя вырывается:
- Он же, а кто может быть еще?
Отец Алексей вздрогнул и наступила тишина.
- Я старался быть честным с моими клиентами и любить их...
- У Вас клиенты, а у меня братья и сестры...
Тут уже я беру тайм-аут. Чувствую что-то новое в этих знакомых заезженных словах. Он в чем-то прав, чего я не понимаю, потому что ответить не могу. Отбрехаться, отбиться - могу, ответить по сути - не могу. Чем же они отличаются, если он так сказал? Я думал, это вежливое архаичное обращение, фигура речи. Но разговор-то серьезный, причем я отлично чувствую, что за сказанное буду отвечать.
Трудно быть священником. Спаси тебя Господи, отец Алексей, за этот разговор на чесменской паперти. И за все, что вытерпел от меня потом, моего всячески ожидая обращения.
Низкий поклон тебе, Чесма. Здесь я наконец нашел ответ на мой вопрос - Кто дает право говорить. Ни одни курсы катехизации не дали мне больше, чем восемь месяцев работы в Чесме, когда я просто жил среди людей, составляющих общину. Господь не объяснял мне, а показывал Церковь. Когда на Пасху вся наша бригада была определена смотреть за порядком, я оказался в оцеплении вне храма. Неожиданно вышел наш бригадир, тот самый Борис, и зовет - идем в храм. Я смутился, поскольку был не крещен. За время работы не раз слышал: "Оглашенные, изыдите", а тут – войдите. Но раз надо - так надо, пошел. В храме светло, хор поет, народу не протолкнись, радость, все в движении. И вдруг незнакомая девушка, говорит мне "Христос воскресе!" и... целует меня. И этот ее порыв как-то все меняет, из наблюдателя радостного движения я стал его участником.
Это было чудо. Ведь я никто, чужой, некрещеный. Я и с батюшкой спорил, и ясно вижу сколько среди церковных людей вполне мирского, мне далеко до крещения... но ее радость – и общая радость – так захлестывает меня, что не в силах этой радости противоречить, я отвечаю: "Воистину воскресе!", и нет ощущения лжи моих слов, как нет лжи в ее глазах.
Это не был первый женский поцелуй в моей жизни, и не было никакого продолжения романа. Это было чудо той ночи, когда я впервые понял, что эти люди чем-то отличаются от других, потому что чужого поцеловали как своего. Я не Мария Египетская, и это переживание не вылилось в поступок, в желание креститься, но в тот миг вся горечь и неправедность моей жизни отступили перед всемогуществом любви. И я навсегда запомнил это.
Много раз, уже крещеный, я беспомощно озирался в храме, когда возглашали: "Возлюбим друг друга...", мне хотелось, чтобы чудо повторилось. Но вокруг стояли всегда, не шелохнувшись, сосредоточенные люди, и не было сил отвлечь их от чего-то важного, скрытого, им одним ведомого.
Так было довольно долго. Волнообразно, "во искушениих и скорбех" текла моя жизнь церковная и внецерковная, ходил в разные храмы, и вот однажды на литургии в храме св. Анастасии я увидел, как люди целуются - не все, но хоть кто-то... Кто-то стал не-одинок перед Богом.
Но до этого еще очень далеко. Далеко и до Рекони.
Лица людей, встречи с которыми были вехами на пути – и паломническом, и духовном. Снимок сделан на крыше Чесменской церкви. На первом плане в центре настоятель о. Алексей Крылов, он залез посмотреть как мы работаем. Мы – это я и дьякон Алексей Шишов. Я лезу на фасад башенки-звонницы, а диакон Алексей на альпинистских обвязках красит купол храма. Снимок исторический. Дьякон спас мне жизнь, остановив и поставив на страховку – в этом я вскоре убедился, когда нога сорвалась и я некоторое время парил на страховочной веревке.
Так началось наше знакомство, которое привело меня в семью диакона, где так же все увлекались туризмом, как и мои родители и их друзья. Это сильно облегчило путь в церковную общину, а потом открыло и путь в Реконь, вдохнув в меня дух странничества и любовь к дороге.
* * *
Фильмы и фотографии, а также архивные материалы по Рекони можно получить наложенным платежом в некоммерческом православном центре «Нектария»: www.nektaria.ellink.ru E-mail: nektaria@mail.ru
Комментариев нет:
Отправить комментарий