Сергей Васильевич Перлов: Ангел-Хранитель Шамордина.
Шамординская обитель после восстановления. 2009.
Не может укрыться город, стоящий на верху горы.
И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом,
но на подсвечнике, и светит всем в доме
(Мф, 5:14-15).
История вершит свой суд над людьми, и суд этот не всегда праведен. Нередко случается так, что приговор того или иного времени возвышает людей порочных и предает забвению праведников. Советская эпоха дает тому великое множество примеров. Сколько достойных личностей оказалось «сокрыто» от умственного взора потомков! Но времена меняются, приговоры подлежат пересмотру, а светильники рано или поздно извлекаются из пыльных чертогов забвения.
Ходящий во тьме не знает, куда идет-- и с радостью приникает к источнику света.
Одним из светильников, некогда высоко воздетых во славу Господню, а впоследствии канувших в яму забвения, суждено было стать Сергею Васильевичу Перлову. Выходец из московской купеческой среды, Перлов стал своего рода оправданием этой среды, оправданием того поколения, к которому он принадлежал. Шествуя по прямому пути христианского благочестия, С.В. Перлов фактически оставил свое дело, чайную торговлю, и целиком посвятил жизнь служению нравственным идеалам православия. Он прожил свой век чище и достойнее, нежели кто-нибудь другой из богатых благотворителей того времени. И остался в исторической памяти лучшим из них.
Иногда высокая культура рождает новое направление, например, целую плеяду талантливых поэтов, исповедующих схожие эстетические принципы. Литературоведы помнят их всех, от самых известных -- до ничтожнейших. Но обыкновенный образованный человек воспринимает всю группу через призму одного или двоих лучших. Иначе говоря, восходит на вершину и обозревает пространство с этой высоты. Так вот, Перлов – и есть вершина.
Только не для поэтов, а для купцов.
Сергей Васильевич был, несомненно, очень крупной фигурой своего времени. На это указывает хотя бы тот факт, что о нем, в связи с одной масштабной благотворительной затеей, вспоминает в 1898 году граф Л.Н. Толстой[1]. Тем не менее, сведения о жизни и делах С.В. Перлова скудны, их приходится собирать буквально по крупицам: он отнюдь не стремился увековечить свое имя для потомков…
Современники называли Сергея Васильевича Перлова человеком «доброго старого времени», человеком глубоко религиозным, деятельным, энергичным[2]. Идя в ногу с эпохой, он в то же время был натурой очень цельной и… чистой: из современности он черпал только лучшие достижения, а вся грязь и скверна, все бесы, терзавшие ставрогиных и верховенских, обходили его душу стороной. Превыше всех других добродетелей Сергей Васильевич ценил в людях трудолюбие -- качество, которым был щедро наделен от Бога он сам, и которое досталось ему в наследство от предков-купцов. Поэтому, говоря о С.В. Перлове, нельзя обойти молчанием других членов его старинного рода.
С.В. Перлов -- представитель одной из крупнейших купеческих династий, сделавших себе имя на чайной торговле. Важно отметить, что Перловы, в отличие от многих известных в XIX веке купеческих кланов, имели корни не в одном из старообрядческих «согласий», но в православии. Открыв чайную торговлю в последней четверти XVIII века, к рубежу XIX--XX веков Перловы стали лидерами в этой области. Многие представители династии вошли в анналы российской истории не только как удачливые коммерсанты, но и как крупные благотворители. И все же наибольшие заслуги на ниве благотворительности, прежде всего церковной, принадлежат Сергею Васильевичу Перлову. Во многом благодаря его стараниям в конце XIX века неподалеку от старинного города Козельска (ныне Калужская область) и в 12-ти километрах от Оптиной пустыни расцвела великолепная Шамординская обитель, основанная по благословению старца Амвросия Оптинского.
Сергей Васильевич Перлов появился на свет в 1835 году в семье потомственного почетного гражданина Василия Алексеевича Перлова. ДинастияПерловыхберет начало с 1700 года, когда родился Иван Михайлович, прадед Сергея Васильевича, еще не носивший фамилию Перлов.В 1752 году он значился в приходской исповедной ведомости церкви Алексия Митрополита в Рогожской слободе как московский купец 2-й гильдии. Его сын Алексей Иванович в 1787 году начал в Москве розничную торговлю чаем[3], а в 1807 году распоряжением Сената ему было позволено принять фамильное прозвище «Перлов» (от «перл» -- жемчуг) в качестве официальной фамилии[4]. Дела А.И. Перлова шли успешно, по объявленному капиталу (5 тысяч 20 рублей) он состоял во второй гильдии[5], что давало ему право оптовой и розничной торговли по всей России. Именно Алексей Иванович сделал первые шаги в области популяризации чая в среде городских «обывателей», ему же принадлежали первые успехи в этом непростом предприятии. А.И. Перлов стал продавать чай только в розницу, к тому же -- по более низкой цене, чем конкуренты. Снизить цены ему позволил отказ от услуг посредников и -- небывало рискованный шаг -- открытие в забайкальской Кяхте собственной конторы по закупке чая у китайцев. Отцом же Сергея Перлова был Василий Алексеевич Перлов -- один из сыновей Алексея Ивановича, который вместе с братьями наследовал семейное дело, открывая все новые лавки и продолжая завоевывать столичные и провинциальные рынки. В 1823 году в Москве было открыто сразу несколько фирменных магазинов Перловых, первый из них -- на Ильинке. В 1830 году Василий Перлов перешел в первую, высшую, купеческую гильдию[6], вступление в которую дало ему возможность вести оптовую торговлю по России и за границей, а также право устраивать фабрики и заводы. А в 1836 году он был удостоен звания потомственного почетного гражданина[7].
К середине XIX века Перловы владели множеством магазинов и амбаров как в Москве, так и за ее пределами. В.А. Перлов привлекал покупателя в свои магазины не только более низкой, чем у конкурентов, ценой, но и высоким качеством продаваемого чая. Перлов использовал прием конкурента А. Губкина -- нормировку чая, то есть его продажу только по сортам, когда для каждого сорта была установлена своя цена. А в 1860 году Василий Алексеевич открыл под своим именем фирму -- Товарищество чайной торговли «Василий Перлов с сыновьями». Фирма принесла семейству не только российскую, но и европейскую известность: его сыновья, Семен и Сергей Перловы, развивая дело отца после его смерти в 1869 году, открыли магазины торгового дома в Вене, Берлине, Париже и Варшаве[8].
Таким образом, С.В. Перлов по праву рождения обладал высоким общественным статусом. Образование Сергей Васильевич получил в доме отца[9]: его обучили азам грамоты и ведению дел семейной фирмы, как это еще было в 1840-е годы принято в купеческой среде. В 1861 году, в возрасте 26 лет, он женился на 18-летней Анне Яковлевне Прохоровой, породнившись таким образом с семьей крупных мануфактурщиков Прохоровых. Как уже было сказано, после смерти Василия Алексеевича в 1869 году семейная фирма перешла к его сыновьям, купцам первой гильдии Семену и Сергею Васильевичам, -- и просуществовала под названием Товарищество чайной торговли «Василий Перлов с сыновьями Семеном и Сергеем» до 1891 года, пока Сергей Васильевич не вышел из ее состава. Тогда же появилась на свет его собственная фирма -- Товарищество чайной торговли «Сергей Васильевич Перлов и Ко»[10]. Фирма Сергея Перлова занималась главным образом внутренней торговлей. Отделения Товарищества были разбросаны по различным городам Российской империи (к 1915 году их насчитывалось более сорока), только на главных улицах Москвы насчитывалось до десятка магазинов. Основная часть его паев принадлежала самому С.В. Перлову, его жене, трем дочерям -- Варваре, Любови и Елизавете, а также зятьям И.И. Казакову, В.А. и Н.П. Бахрушиным. Зятья являлись директорами правления фирмы, а главный офис ее располагался в доме на Мясницкой, 19. В том же доме находилась чаеразвесочная фабрика.
С тех пор обе перловские фирмы существовали параллельно, конкурируя друг с другом на рынке колониальных товаров. Любопытно, что они сделали ставку на разные категории потребителей: в то время как Семен Васильевич рассчитывал на массового покупателя, которому можно было продать чай в бумажных или картонных упаковках, Сергей Перлов держал марку за счет состоятельной части городского населения: гильдейского купечества и аристократии[11]. В перловских магазинах впервые стали продавать чай в красиво оформленных жестяных баночках с надписями, сообщающими о пользе чайного напитка. Для наиболее состоятельных покупателей выпускались хрустальные чайницы. Ставка на зажиточные слои общества выручила Сергея Васильевича в начале XX века, когда фирма «В. Перлов с сыновьями» переживала продолжительный кризис, закончившийся лишь к 1917 году.
Соперничество двух фирм предельно обострилось в 1896 году, когда Москва готовилась к коронации будущего императора Николая II. Ожидали приезда множества почетных гостей, в том числе чрезвычайного посла и канцлера Китайской империи Ли-Хунь-Чжана. Для чаеторговцев его приезд таил в себе возможность заключения новых выгодных контрактов на поставки чая из Китая, поэтому каждый стремился принять посла в своем доме. Сергею Васильевичу Перлову пришла в голову оригинальная мысль, для осуществления которой он пригласил известного архитектора Карла Гиппиуса, и которая заключалась в переделке фасада здания на Мясницкой в традиционном китайском стиле. В результате дом стал напоминать китайскую пагоду; общий эффект был дополнен восточным оформлением магазинного интерьера. Сыновья же Семена Васильевича Перлова не стали перестраивать дом на 1-й Мещанской, где размещалась их контора. Они лишь украсили здание в китайском стиле: повсюду были выставлены китайские растения, а по стенам развешаны шелковые панно с китайскими надписями и красные бумажные фонарики. Приезжий сановник остановился в доме на Мещанской, у представителей старшей ветви Перловых. Гостя встретили по русской традиции -- хлебом-солью и поднесли ему в дар серебряное блюдо с гравюрой дома Василия Перлова и фигурную солонку. Зато «чайный домик» Сергея Перлова украшает Москву и в наши дни, привлекая покупателей ярким, необычным обликом.
"Чайный домик" на Мясницкой. Фрагмент. 2009.
Если посмотреть на «послужной список» Сергея Васильевича, то к началу 1890-х этот человек ничем не выделялся среди членов рода Перловых, живших на исходе века. Время предпринимателя распределялось между устроением дел фирмы и различными общественными, в том числе благотворительными, служениями. Так, в разное время С.В. Перлов был выборным московского купечества и Московского биржевого общества, с 1881 по 1893 годы -- гласным Московской городской думы[12]. В 1870--1877 годах он состоял агентом Московского комитета о просящих милостыни[13], то есть занимался приисканием рабочих мест для нищих и неимущих. По-видимому, эта должность в наибольшей мере отвечала отличительной черте характера С.В. Перлова -- его уважению к труду, как своему, так и чужому. Перлов всегда старался помогать окружающим, если это было в его силах, но людей праздных не любил. Везде, где мог -- в своих имениях, в торговых домах, а позже и в Шамордино -- Перлов старался пристроить к делу как можно больше народа, иногда даже специально придумывая особые «общественные» работы. Сергея Васильевича часто попрекали тем, что он набирает рабочих больше, чем требуется для дела. В разговоре с людьми посторонними он отшучивался, а на попреки близких отвечал: «Как вы не хотите понять, что я стараюсь бедным людям дать кусок хлеба»[14].
Кроме того, с 1880 года С.В. Перлов числился почетным членом благотворительного Санкт-Петербургского Дома милосердия[15] -- учреждения, оказывавшего материальную и психологическую помощь «жертвам распутства» и раскаявшимся «публичным женщинам», в том числе несовершеннолетним; средствами их исправления были религиозно-нравственные беседы, занятия домохозяйством и рукоделием, обучение грамоте и общеобразовательным предметам.
Широкая благотворительная деятельность Сергея Васильевича Перлова не осталась без Высочайшего внимания. В 1880 году он получил Знак Красного креста -- менее чем через полгода после учреждения этой награды[16]. А еще через три года за активное содействие проведению Всероссийской промышленно-художественной выставки, состоявшейся в Москве в 1882 году[17], С.В. Перлов был Всемилостивейше пожалован золотой медалью с надписью «За полезное» для ношения на шее на Владимирской ленте (1883)[18]. Незначительная на первый взгляд награда эта предоставляла ее владельцу весьма существенные преимущества. Ему, купцу и почетному гражданину, была открыта дорога к получению орденов «за неслужебные отличия» -- без нее же, не имея дворянского звания, Перлов был начисто «отрезан» от любых «статских» орденских наград. Любопытна последовательность дальнейшего получения наград С.В. Перловым: орден Святого Станислава III степени (1887), Святой Анны III степени (1890), Святого Станислава II степени (1894)[19]. То есть сначала он получает самую низшую в иерархии орденов награду, а потом с каждым разом его статус повышается на одну «ступень». Орден Святой Анны Перлов получил за активную благотворительную деятельность: «в воздаяние особых трудов и заслуг», оказанных им на должности члена московского комитета «Христианская помощь» -- одного из подразделений Московского местного управления Российского общества Красного Креста, оказывавшего вспомоществование раненым и больным воинам. Точную причину получения Перловым ордена Святого Станислава III степени назвать трудно: указанная в архивном деле формулировка очень расплывчата -- «в воздаяние особых трудов и заслуг, оказанных им»; вообще же, орден выдавался как за военные, так и за гражданские отличия, в том числе за благотворительность. Зато награждение Станиславом 2-й степени имеет, по-видимому, весьма интересную причину, о которой будет сказано ниже.
Кроме названных наград, Перлов был пожалован иностранным Орденом князя Даниила I3-й степени (1884), на принятие и ношение которого последовало Высочайшее Государя императора соизволение (без которого подданный Российской империи не мог принять и носить орден). Награда была произведена «за особые заслуги, оказанные Черногорскому народу»[20] в виде помощи продовольствием и, отчасти, финансовыми средствами, которую Сергей Васильевич оказал Черногории во время русско-турецкой войны 1877--1878 годов[21]. Среди прочего, была вручена С.В. Перлову награда невеликая, но приятная: серебряная медаль для ношения в петлице на Андреевской ленте (1896), учрежденная в честь коронования Николая II[22].
Особняком стоит знак с вензелевым изображением императрицы Марии, полученный Перловым в качестве служебного отличия (1897)[23]: Сергей Васильевич состоял действительным членом Комитета при Почтамтской церкви Елизаветинского благотворительного общества. Общество входило в «ведомство учреждений императрицы Марии», ведавшего государственной системой приютов, богаделен, спасательных станций и прочих благотворительных учреждений.
Все перечисленные выше знаки отличия показывают Сергея Васильевича как человека деятельного, удачливого в собственных и общественных делах, небезразличного к людям. Но этим коммерсант мало выделяется на фоне других Перловых. Они также удостаивались наград за предпринимательскую и благотворительную деятельность[24]. Кроме того, важнейшей заслугой династии Перловых было превращение столь дорогого и «аристократического» напитка, как чай, не просто в продукт массового потребления, а в национальный напиток, в своего рода символ традиционной бытовой культуры, который в XIX веке при поддержке властей намеренно противопоставлялся водке.
Любопытно, что практически все члены династии Перловых, чьи деяния пришлись на конец XIX-- начало XX века, получили домашнее образование, представлявшее собой суммированный жизненный и деловой опыт их дедов и отцов. Конечно, оно было более практичным и не в пример менее утонченным, чем, скажем, образование, полученное Щукиными-младшими под присмотром гувернеров, в гимназиях и университетах. Оно не ставило своею целью воспитать человека рафинированной культуры. Тем не менее, зачастую воспитанный в кругу православной семьи отпрыск купеческого рода оказывался личностью более цельной и более «теплой» по отношению к окружающим. Может, он не столь тонко разбирался в современных ему культурных явлениях, зато действиями его с младых ногтей руководила величайшая Христова заповедь: возлюби ближнего твоего как самого себя.
Отсутствие систематического образования не мешало Перловым быть людьми умными и всесторонне развитыми, находить контакт с самыми разными по общественному положению людьми. По свидетельству современников об С.В. Перлове, «люди высокого положения, ученые, деловые… находили удовольствие в беседе с ним и относились к нему с искренним уважением; люди маленькие чувствовали себя у него как дома, просто -- задушевная речь его ободряла и поднимала их»[25]. Перловы, как и П.М. Третьяков, -- и в отличие от Щукиных и Мамонтова, пришли к благотворительности не кружным, через познание искусства, но прямым маршрутом -- путем веры.
Высшей наградой для всего семейства стало пожалование его членов в потомственное дворянское достоинство. Это событие состоялось в 1887 году. Потомственное дворянство Перловым дали с формулировкой: «Во внимание к столетней деятельности рода Перловых на поприще торговли и в воздаяние их заслуг»[26]. Вместе с дворянским достоинством Перловы получают фамильный герб с изображением на лазоревом фоне чайного куста, шести крупных жемчужин и девизом «Честь в труде», а также звание поставщиков императорского двора, которое давало им право помещать на фирменных этикетках изображение государственного герба. Немногие купеческие фамилии удостаивались такой чести!
Но все, чего Сергею Васильевичу удалось достичь к 1891 году, было для него лишь приготовлением к исполнению главного дела его жизни.
Как уже говорилось выше, практически ничего не известно о Сергее Васильевиче Перлове как личности, в особенности -- о первых пяти десятилетиях его жизни. Те скудные сведения, которыми располагает современный исследователь, рассеяны, главным образом, по архивным документам, касающимся деловой стороны его жизни. Лишь изредка, косвенно, они дают представление о его психологическом и душевном складе.
Имя С.В. Перлова почти не попадало на страницы дневников и воспоминаний «сильных мира сего» -- известных писателей, художников, актеров. А ведь именно по их свидетельствам на протяжении нескольких поколений создавались биографии других видных благотворителей. И это не случайно. Перлов не стремился попасть в фокус внимания «образованных кругов». Более того, в своих тихих трудах он чуждался огласки. Человеку духовно богатому менее всего нужна суетность, царящая в художественных мастерских и салонах, привносимая туда людьми, чья неуемная энергия, чьи брызжущие через край эмоции позволяют им заполнять собою, своими идеями все мыслимое пространство. Перлов же старался не возвысить себя, но преуменьшить свои заслуги. Он жил, стремясь не выходить за пределы евангельских норм, а значит, среди прочего, не давать пищи собственному тщеславию.
Для Сергея Васильевича было очень важно, чтобы благотворительность его не становилась предметом всеобщего обсуждения. Конечно, Перлов являлся светским человеком, удачливым коммерсантом, всегда открытым навстречу полезным новшествам[27]. Он не избежал некоторых модных поветрий – например, С.В. Перлов коллекционировал восточное оружие XIV--XVII веков[28]. Но… душа его не искала славы мира сего.
О доброте, милосердии и человеколюбии Сергея Васильевича знали в основном те, кто был знаком с ним лично. Например, все эти качества были известны работникам Перлова. Сергей Васильевич обеспечивал им достойный заработок, заботился об их семьях, возводил больницы, устраивал праздники. За пределами же семейного предприятия Перловых об этих его душевных качествах ведали немногие.
Сколь мало известно о начале и середине жизненного пути Перлова, столь же много -- в сравнении -- имеется сведений о двух последних десятилетиях его жизни, отданных устроению дел Шамординского монастыря. Хоть и не желал Перлов прославления своего имени, но Господь прославил его через сестер сбереженной им обители.
В последней четверти XIX века, после значительного упадка религиозности, пришедшегося на середину столетия (в особенности на 1860-е годы), в обществе набирает силу христианское чувство. Некоторые исследователи даже пишут о «православном возрождении» относительно этого времени. На волне религиозного ренессанса восстанавливаются закрытые приходы, появляются новые иноческие обители. Выдающийся русский философ и публицист К.Н. Леонтьев говорит о том, что «женские общины… открываются беспрестанно, и они полны»[29]. В качестве образца Константин Николаевич приводит Шамординскую Казанскую общину, которая, по его словам, «…в течение каких-нибудь пяти лет из ничего создалась» при помощи и попечительстве оптинских старцев и в которую идут не только простые женщины, но также образованные и обеспеченные -- и даже обращенные из нигилизма[30].
Действительно, Шамординская обитель менее чем за четверть века превратилась из малозаметной пустыньки под Козельском в значительный по размерам хозяйства монастырь и крупный духовный центр. Здесь к началу XX века подвизалось около 800 сестер самого разного звания и происхождения. История ее возвышения в тугой узел связана с жизнью Сергея Васильевича Перлова.
Супруга Сергея Васильевича, Анна Яковлевна, многие годы находилась под духовным водительством старца Амвросия Оптинского. Того самого, который в 1884 году основал на средства своей духовной дочери монахини Амвросии (Ключаревой) Шамординскую Казанскую женскую пустынь. Именно сюда отец Амвросий, к которому стекался народ со всей земли Русской, отправлял одиноких, больных или просто не имеющих средств к существованию женщин. Здесь же его стараниями была устроена богадельня, а также приют для сирот и брошенных детей. При жизни старца над пустынью постоянно висел вопрос: кто будет в дальнейшем давать деньги на развернувшееся здесь масштабное строительство? Старец спокойно отвечал: «Придет человек и все сделает». Действительно, промысел Божий не оставил обитель и ее сестер.
Как это часто бывает, благочестивая жена указует мужу дорогу, ступив на которую, он с каждым шагом приближается к Богу. Будучи духовной дочерью отца Амвросия, Анна Яковлевна регулярно ездила из Москвы в Оптину пустынь одна, без мужа. В первую же ее поездку в Оптину, во время беседы с отцом Амвросием, Анна Яковлевна рассказала ему о Сергее Васильевиче. «Никогда не зови его с собой в Оптину», -- строго сказал старец. -- «Он сам приедет»[31]. Предсказание старца сбылось. В 1885 году 50-летний С.В. Перлов, к большой радости жены, выразил желание поехать вместе с ней в Оптину. Эта поездка и в наши дни, по асфальтовой трассе, занимает пять часов на автобусе, а в конце XIX века, на лошадях, была путешествием не из легких. Анна Яковлевна, зная горячность натуры мужа, опасалась, что он не выдержит тягот долгого пути по плохой погоде и повернет назад, но Сергей Васильевич доехал до обители, всю дорогу пребывая в самом благодушном расположении духа. Возле кельи старца, как всегда, толпился народ. Внимание Перлова привлекла бабушка с мальчиком. «Зачем ты приехал к отцу Амвросию? -- спросил он мальчика. -- Ты хочешь просить у него помощи?» Тот обиделся: «У меня умерла мать, и мы с бабушкой приехали спросить батюшку, как нам теперь жить»[32]. Серьезный ответ ребенка поразил Сергея Васильевича. С этих пор он сам стал спрашивать отца Амвросия, как ему жить, советоваться с ним во всяком начинании.
В первый же приезд С.В. Перлова в Оптину он пожелал посетить общину сестер шамординских. Ныне, приезжая в Шамордино, путешественник видит величественный монастырь, состоящий из множества построек. Тогда же, в 1885 году, обитель состояла из небольшой церкви и четырех-пяти домиков. Перлову небольшая эта пустынька понравилась, он внес первое пожертвование на ее нужды «из любви к старцу Амвросию» и… уехал с тем, чтобы вновь ненадолго вернуться сюда лишь через четыре года, когда отец Амвросий гостил по летней поре в Шамордине[33].
По прошествии еще двух лет обитель оказалась придавлена тяжкой глыбой несчастья. После Пасхи 1891 года настоятельница обители, мать Евфросиния, тяжело заболела и ослепла. Она хотела подать в отставку, но Амвросий не благословил: «Сама не подавай, а если велит подать начальство, то подай». А еще через полгода закончился земной срок самого старца. К этому моменту на территории обители было множество неоконченных построек, в их числе -- поистине огромный Казанский собор. Средств не то что на строительство, даже на житье не было -- и взять их было неоткуда. Больше трехсот «шамординок», из которых многие были бедными, больными, убогими, остались безутешными сиротами. Со дня кончины старца, с 11 октября (по старому стилю) по самое Рождество 1891 года, Шамординская пустынь жила, всецело уповая на милость Божию. Можно себе представить, как трудно приходилось игуменье и монахиням на протяжении двух с половиной холодных месяцев. Кто знает, может, именно смирением сестры обители и заслужили ее будущее процветание?..
С.В. Перлов всю жизнь трудился в поте лица. Для него семейный девиз «Честь -- в труде!» был отнюдь не пустым звуком. И Сергей Васильевич поразился тому, что увидел в обители: игуменья не посылала сестер за «сбором», не заставляла выпрашивать деньги или жаловаться начальству. Обитель ждала избавления единственно от Бога -- и дождалась. До наших дней дошло свидетельство о большом чуде, изменившем судьбу коммерсанта. Сергею Васильевичу во сне явилась Божия Матерь и велела принять на себя попечение о Шамординской обители. Перлов ответил, что на нем лежит бремя чайной торговли. Богоматерь обещала ему взять эту торговлю на себя[34]. Наутро Сергей Васильевич сказал жене: «Поедем в Шамордино, теперь нам нужно утешить матушку». С тех пор Перлов не щадил сил, помогая Шамординской обители, пуская на нее все свои доходы.
Жизнь Сергея Васильевича стала воплощением не только идеала российского купца, но и христианина-семьянина. Позже Сергей Васильевич признался монахиням: «С тех пор, как я женился, я не знал, как бы и чем порадовать Анну Яковлевну: доставлял ей разные удовольствия, наряжал ее… И вот когда уже состарились мы, я наконец нашел то, чего искал всю жизнь, чтобы доставить ей настоящую радость. Это -- Шамордино»[35].
Итак, взявшись устраивать дела Шамордина, первым делом Перлов позаботится о материальном устроении обители. При нем завершается возведение по проекту архитектора С.В. Шервуда 15-главого собора во имя Казанской иконы Божией Матери, выполненного в «русском стиле». В том же стиле, из красного кирпича, возводятся и другие постройки обители: трапезная палата, храм в честь преподобного Амвросия Оптинского, богаделенный и больничный корпуса…
Если раньше, приезжая в Шамордино, Сергей Васильевич стеснялся монахинь и вел себя на территории обители как скромный гость, то теперь он быстро входит в роль рачительного хозяина. Он не только разговаривает с монахинями, осведомляясь у них о средствах, запасах и нуждах обители, но и сам всюду ходит, осматривает постройки, примечает каждую мелочь. Очень быстро из чужого человека он превращается в «ангела-хранителя» Шамординской обители. Посещения его сделались настолько частыми, что он испрашивает у архиерея разрешения на строительство за оградой монастыря отдельного домика для себя и супруги.
Ведение дел крупной фирмы приучило Перлова подмечать мельчайшие детали, просчитывать необходимость тех или иных нововведений. Так как монастырь располагался на возвышенном месте, монахиням долгое время приходилось в любую погоду спускаться к источнику за водой по крутому склону холма -- и подниматься обратно по узкой тропинке, с тяжелыми ведрами наперевес. Сергей Васильевич очень скоро исправил эту ситуацию, распорядившись о сооружении водонапорной башни.
Человек по натуре своей практичный, Сергей Васильевич хорошо понимал необходимость такого устройства обители, при котором она могла бы сама себя обеспечить средствами к существованию. Движимый стремлением сделать будущее обители безоблачным, он устраивает при ней разнообразные мастерские: живописную, чеканную, переплетную, коверную, а также фотографию и типографию. Кроме того, он нанимает учителей для монахинь, присылает в Шамордино всевозможные инструменты, пособия и образцы, необходимые для освоения того или иного ремесла. Наивысшей наградой для Перлова были успехи монахинь. Значительная часть интерьера Казанского собора, освещенного в 1902 году, -- иконы, позолота иконостасов, иная утварь -- были выполнены их руками. Трудились сестры не покладая рук, и не только в мастерских. По свидетельству дочери М.Н. Толстой, сестры Л.Н. Толстого, все работы на монастырском огороде и на поле, за исключением пахоты, исполнялись монашками. Видимо, любовь «шамординок» к непрестанному труду больше всего остального сближала их духовно со своим покровителем. Потому что участие Сергея Васильевича не ограничивалось только материальным содействием процветанию обители. Не менее ревностно он опекал самих монахинь, вникал во все их беды и печали, был им заботливым отцом. В праздничные дни Перлов приглашал к себе в домик детей из приюта, певчих, сестер, поил их чаем (фирменным, перловским, -- его было принято пить и в Шамординской, и в Оптиной пустыни)[36] со всевозможными лакомствами и больше всего радовался оттого, что мог доставить своим гостям удовольствие. Перлов очень любил встречать в обители Рождество и Новый Год. Он старался приехать в эти дни в Шамордино, посетить всенощную и новогодний молебен, служившиеся в игуменских кельях, и выпить с инокинями праздничного чая.
С.В. Перлов не чуждался чисто светских увлечений. Так, он увлекался искусством Китая и собрал в доме на Мясницкой целую коллекцию китайской живописи и фарфора. Там же по праздникам домочадцы и друзья Перлова принимали участие в постановках его домашнего театра. Но, пожалуй, сильнее всего остального он любил музыку, особенно духовную, а из светской -- произведения Чайковского. Любовь к музыке он принес и в Шамордино. Перлов сам выписал регента для создания хорошего монастырского хора взамен прежнего, сам подбирал для него музыкальные произведения, слушал спевки, указывал на недостатки. А когда о его хоре заговорили как о лучшем в округе, очень радовался и благодарил сестер за то, что они вознаградили его труды.
Помощь обители Перлов совершал с поистине христианским смирением. На слезы умиления и благодарственные слова игуменьи Сергей Васильевич отвечал следующим образом: «Что вы, матушка, я вас должен благодарить, что вы принимаете мою жертву»[37]. Когда же монахини спросили Сергея Васильевича, не разорится ли он, столь щедрой рукой помогая обители, Перлов ответил им: «С тех пор, как я стал возиться с монашенками, мои торговые дела пошли так, как никогда»[38]. Торжественных благодарностей Перлов не любил, и в Казанском соборе на службе он стоял не на видном месте, а среди других людей. Кроме того, он нигде не позволял выставлять своего имени в связи с обителью -- вплоть до того, что просил переиздать одно из описаний Шамординского монастыря, где была упомянута его фамилия. Даже ближайшие родные не знали подлинных масштабов благотворительности Перлова: многие деяния он совершал тайно, о них стало известно лишь после его смерти. Смирение Перлова заключалось и в том, что он никогда не вмешивался во внутренние дела обители, всегда строго соблюдал распоряжения монастырского начальства.
И все-таки у благочестивых инокинь был шанс ответить на великую помощь Перлова чем-то большим, нежели простые благодарственные слова. Стоит вспомнить о недосказанном сюжете про орден Святого Станислава IIстепени, полученный Сергеем Васильевичем в 1894 году. По-видимому, сестры шамординские сообщили о своем благодетеле епархиальному начальству, а то и в Синод. В результате чего Перлов удостоился ордена… «по засвидетельствованию Духовного начальства об отличном усердии и особых трудах»[39]. Это был высший орден изо всех, полученных коммерсантом. Роль, которую Сергей Васильевич играл в театре жизни, -- роль трудную, благую, столь важную для страны, постепенно терявшей прежнее благочестие, увлекавшейся атеизмом и разного рода оккультными премудростями, современники видели. Видели, понимали и высоко оценивали. Перлов сыграл роль того светоча, поставленного на горе, который сокрыть невозможно.
В последний год жизни, предчувствуя близкую кончину, Перлов заложил в обители часовню-усыпальницу для настоятельницы обители, где завещал похоронить и свое тело: «Я хочу лечь в Шамордине, чтобы мои дети не забывали его»[40]. Умер Сергей Васильевич Перлов в Москве в 1911 году, на 76 году жизни. Кончина его была поистине христианской: исповедовавшись и причастившись Святых Тайн, он с улыбкой на устах отдал душу Богу. Гроб с его телом был перевезен в Шамордино, где и был торжественно похоронен.
Многие добрые христиане, как те, кто жил на закате Российской империи, так и наши современники, могли бы позавидовать столь достойной судьбе. С.В. Перлов жил как горел: ярко, ровно, жертвенно. Не просто освещая путь, но и согревая тех людей, которые волею судьбы оказывались рядом с ним. Жизнь Сергея Васильевича являет собой некий нравственный образец, словно бы указание, сотворенное Господом Богом для российского предпринимателя: таким путем следует русскому богатому человеку идти в Царствие Небесное, столько трудов предстоит ему совершить, чтобы слова Христа об «игольном ушке» перестали висеть гибельною угрозой над душой его.
[1]Подробнее см.: Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений. В 90 тт. Т. 71. М., 1992. С. 464-465.
[2]Венок на могилу дорогого и незабвенного благодетеля Сергея Васильевича Перлова от любящих и благодарных сестер Казанской Амвросиевской пустыни. Шамордино, 1911. С. 5.
[3]К столетию товарищества чайной торговли «Василий Перлов с Сыновьями» (1787--1887): Историко-статистический очерк. М., 1897. С. 96.
[4]Материалы для истории московского купечества. М., 1884. Т. 3. С. 81. Согласно семейной легенде Перловых, происхождение их прозвища было следующим. В древности вода в реке Яузе была достаточно чиста, и в районе Алексеевской слободы, где проживал Иван Михайлович, можно было выловить раковины с жемчугом. Возможно, предки Перловых занимались таким ремеслом, как добыча и переработка жемчуга.
[5]Исхаков В.Б. Проблемы развития крупного предпринимательства в российском историческом процессе: На примере предпринимательской династии Перловых // Проблемы общественных наук: Сборник научных трудов молодых ученых. М., 2005. С. 8.
[6]Исхаков В.Б. Проблемы развития крупного предпринимательства… С. 9.
[7]Подробнее об истории династии Перловых см.: К столетию товарищества чайной торговли «Василий Перлов с Сыновьями» (1787--1887): Историко-статистический очерк. М., 1897. См. также: Исхаков В.Б. Указ. соч. С.6-11.
[8]Рогатко С.А. Выдающиеся продовольственные предприниматели России. М., 1999. С. 132. Среди российским фирм, торгующих чаем и сопутствующими товарами в Европе, Товарищество Перловых занимало лидирующие позиции. Одной из причин их популярности было то, что Перловы использовали сухопутный метод доставки чая из Китая в качестве основного. Это позволяло сохранить все ароматические и вкусовые свойства чайного листа, в то время как при более распространенной доставке чая морским путем большая часть его полезных свойств утрачивалась. Из России в Европу чай Перловыми доставлялся путем перевозки через территорию Царства Польского, где было открыто несколько магазинов фирмы «Василий Перлов с сыновьями».
[9]Центральный исторический архив г. Москвы (ЦИАМ). Ф. 3. Московская купеческая управа. Оп. 3. Д. 359. Формулярный список о службе потомственного дворянина, почетного гражданина, Московского 1 гильдии купца Сергея Васильевича Перлова. Л. 7 об.
[10]Подробнее см.: Исхаков В.Б. Указ. соч. С. 10-11.
[11]Исхаков В.Б. Указ. соч. С. 15.
[12]ЦИАМ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 359. Л. 7 об.
[13]ЦИАМ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 359. Л. 7 об. Московский комитет о просящих милостыню (1838--1892) был образован по инициативе генерал-губернатора Д.В. Голицына с целью оказания помощи неимущим и уменьшения нищенства в Москве. Первоначально учрежден в качестве временного органа, полномочия которого периодически продлялись. Всех лиц, замеченных в нищенстве, полиция доставляла в контору работного дома. К профессиональным нищим применялись принудительные административно-полицейские меры, в том числе отправка в смирительные и работные дома. Прочим Комитет исходатайствовал виды на жительство, определял в больницы, в богадельни, подыскивал работу, снабжал одеждой, обувью и деньгами, малолетних детей направлял в учебные заведения, воспитательные дома, в учение на фабрики и заводы. Комитет основал в Москве женские и мужские богадельни, Долгоруковское ремесленное училище для нищих мальчиков, а также бесплатную школу для крестьянских детей, больницу и богадельню в селе Тихвинском Бронницкого уезда Средства Комитета составлялись из добровольных пожертвований, денежных сумм, поступающих из Городской думы и государственного казначейства.
[14]Венок на могилу… С. 12.
[15]ЦИАМ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 359. Л. 7 об. Санкт-Петербургский Дом милосердия вел свою историю от Магдалининского убежища для «раскаявшихся публичных женщин», основанного в 1833 году в Коломне С.А. Биллер и А.Ф. Михельсон. В 1844-1864 годах убежище существовало в качестве «Отделения кающихся» при Свято-Троицкой общине сестер милосердия, а в 1864 году оно было превращено в самостоятельное учреждение, получившее название «Санкт-Петербургский Дом милосердия». Согласно уставу, цель заведения состояла в «приучении к честному труду как несовершеннолетних девушек, уже впавших или находящихся в явной опасности впасть в порок вследствие нищеты или дурного сообщества, так и взрослых женщин, раскаивающихся в своей порочной жизни и желающих исправиться».
[16]ЦИАМ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 359. Л. 7 об., 8 об. Знак Красного креста вручался и в военное, и в мирное время. Причем в мирное время его давали за продолжительную и полезную деятельность или за крупное пожертвование (не менее 5 тысяч рублей). На знаке надпись: «Возлюби ближняго твоего, яко самъ себе». См.: Горчева А.Ю. Нищенство и благотворительность в России. М., 1999. С. 74.
[17]15-я Всероссийская промышленно-художественная выставка проходила в Москве в 1882 году и превратилась в своего рода национальный праздник. За четыре с лишним месяца работы выставки ее посетило более миллиона человек. На ней были представлены плоды деятельности народов Российской империи за 12 лет, прошедших с последнего подобного смотра 1870 года, проходившего в Санкт-Петербурге. Вся Россия, даже самые отдаленные провинции, представили образцы местных изделий. Общее количество участников достигло 5813 человек. Уникальная экспозиция была тематически разбита на 14 отделов и 121 группу. Впервые был выделен самостоятельный кустарный отдел, ставший вторым по количеству экспонатов после отдела сельского хозяйства. Разнообразные экспонаты машинного отдела показали качественные изменения технологического развития отечественной промышленности. Отдел изобразительного искусства, объединявший около 950 произведений, стал значительным событием в художественной жизни России. Здесь экспонировались произведения таких замечательных русских художников, как М.М. Антокольский, К.П. Брюллов, В.В. Верещагин, Н.Н. Ге, И.Н. Крамской, А.И. Куинджи, И.Е. Репин, В.Д. Поленов и многие другие. Громадная экспозиция разместилась в отдельных павильонах на площади в 30 га на Ходынском поле.
[18]ЦИАМ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 359. Л. 8 об.
[19]ЦИАМ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 359. Л. 9 об., 10 об., 11 об.
[20]ЦИАМ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 359. Л. 8 об., 9 об.
[21]Исхаков В.Б. Указ. соч. С. 14.
[22]ЦИАМ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 359. Л. 11 об.
[23]ЦИАМ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 359. Л. 11 об.
[24]Для сравнения: Алексей Иванович Перлов, двоюродный брат Сергея Васильевича, в те же 1870--1890-е годы состоял казначеем и почетным членом Общества поощрения трудолюбия в Москве; казначеем Комиссии по сооружению в Москве часовни во имя Святого Александра Невского, в память минувшей войны; попечителем по хозяйственной части Троицкой больницы для неизлечимо больных женщин; попечителем Дома призрения братьев Мазуриных Московского купеческого общества. Алексей Иванович участвовал в устройстве и заведывании бесплатными народными столовыми, открытыми на время пребывания в мае 1883 года в Москве их императорских величеств по случаю коронации, за что получил большую серебряную медаль; жертвовал немалые средства на помощь раненым воинам. Вместе с купцом Куприяновым А.И. Перлов на собственные средства построил Дом для бесплатного помещения бедных женщин при Скорбященской церкви на Калитниковском кладбище, в память мученической кончины императора Александра II. Был награжден знаком Красного креста, а также орденами Святого Станислава (1881) и Святой Анны (1885) 3-й степени. Подробнее см.: ЦИАМ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 356. Не менее обширный список благих дел можно привести, говоря о родном брате Сергея Перлова, Семене Васильевиче, который среди прочего был ктитором московского храма Адриана и Натальи (1-я Мещанская улица) на протяжении 27 лет, а также о его сыновьях, устроивших в родовом имении Перловка храм во имя Донской иконы Божией Матери.
[25]Венок на могилу… С. 16.
[26]ЦИАМ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 359. Л. 9 об., 10 об.
[27]Так, согласно рекламным материалам Товарищества «Сергей Васильевич Перлов и Ко» (настенный отрывной календарь на 1915 год), развеска чая в перловских магазинах производилась на «приводимых в действие электричеством особых автоматических весах без прикосновения к развешиваемому чаю руками».
[28]Коллекционирование старинного восточного оружия, по всей вероятности, было для С.В. Перлова своеобразным продолжением собственной личности: на протяжении всей жизни он торговал с Китаем и, естественно, мог заинтересоваться бытовой культурой Востока. А уж коллекционерами всех сортов и видов московская купеческая среда второй половины XIX столетия изобиловала невероятно.
[29]Леонтьев К.Н. Добрые вести. Впервые опубликовано в газете «Гражданин» в 1890 году.
[30]Там же.
[31]Венок на могилу… С. 6.
[32]Там же.
[33]Венок на могилу… С. 7-8.
[34]Жития преподобных старцев Оптиной пустыни. Минск, 2007. С. 220.
[35]Венок на могилу… С. 22.
[36]Жития преподобных старцев Оптиной пустыни. Минск, 2007. С. 220.
[37]Венок на могилу… С. 10.
[38]Там же.
[39]ЦИАМ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 359. Л. 11 об.
[40]Венок на могилу… С. 19.
Комментариев нет:
Отправить комментарий